|
ИБРАГИМ ИМАМАЛИЕВ
Последний звонок
Последний звонок – это первый звонок
На вечный спектакль с названием ''Жизнь''.
И вот ее первый и главный урок:
Ступай на подмостки и смело держись!..
Нам пьесу поставил шальной режиссер,
С ролями напутал хмельной сценарист…
Но будет успех – и забудется все!..
Ведь ты, поневоле, но все же, артист!..
Еще так чисты лица этих ребят,
Еще так абстрактно понятие ''смерть'',
Но годы летят, годы-птицы летят,
И вот – уже прожита лучшая треть…
Ах, как же охота стать взрослым скорей!..
Но все же, уйми нетерпения дрожь,
Застынь на пороге у школьных дверей
И крепко подумай, куда ты идешь.
Поверь, что всего невозможно объять,
Что к цели ведут лишь прямые пути…
И вот еще что: береги свою мать –
Надежнее друга тебе не найти.
Когда все так рвутся до главных ролей,
Ты свой эпизод отыграй хорошо.
Как много их рядом, кто в жизни своей
Лишь: '' Подано кушать!..'' – сказал и ушел…
Последний звонок – это первый звонок
На вечный спектакль с названием ''Жизнь''.
И вот ее первый и главный урок:
Ступай на подмостки и смело держись!..
Песня о ночном городе
Город засыпает в этажах,
Тарахтит, прощаясь с ним, машина.
Я брожу по улицам, пустым площадям,
Этакий полночный Чипполино:
– Здравствуй светофор – Синьор Помидор!..
Мне теперь твой гнев совсем не страшен.
Ночью для меня лишь – городской простор,
И твой красный свет до утра погашен.
Здравствуй, милый город, спящий исполин,
Старых тихих улочек братство.
Как, ты не узнал меня?..
Я – твой властелин,
Обходящий сонное царство!..
Вот и «Интурист», а вот – Дзержинского клуб.
Подойдут, шарахнутся тени ...
Нет, я не ходок во тьму – я вовсе не глуп:
Это не мои владенья!..
Мир устроен так, видимо, не зря,
Для мозгов всем нам хватает пудры,
Но не усвою я никак навык пескаря,
Хоть он и, как говорят, премудрый.
Буду честным, буду кулаками грозить
И взывать, чтоб мусор убрали…
Цель моя, поверьте, не копаться в грязи,
А чтоб пахли весной магистрали!..
* * *
Владимиру Ланцбергу
Ты послушай, фонарщик, в ночи зажигающий звезды,
Слышишь – стук топоров на кресте забивающих гвозди?
Слышишь – штормы морей, ураганы? Лютует природа…
Слышишь – рокот турбин, или, может быть, ропот народа?..
Ты же слышишь, я знаю, как звуки в ночи замерзают.
В небе жаркие желтые звезды, как прежде, мерцают.
Не напрасно твое волшебство – чуду радуйтесь, дети!..
Нам по-прежнему светит луна, в небе звёздочки светят!
Только, знаешь, служенье добру (не абстрактному, кстати)
Очень трудно. На всех одной жизни, пожалуй, не хватит...
Слишком многие звезды на небе себе расхватали,
Слишком многим, увы, безразличны чужие печали.
Исповедуя только добро, а не злу противленье,
Будешь бит ты нещадно по злому чьему-то веленью,
Вон, и лестницу жгут… А короткие детские ноги
Не осилят, поверь мне, фонарщик, до неба дороги.
Если думаешь чтό, так прими же мои заверенья:
Не нужна мне "корзина печенья и бочка варенья".
Я снимал эту жизнь аппаратом с названием "Практик"...
Я не Мальчик-Плохиш, я – фонарщик соседних галактик!..
ДЖАВИД ИМАМВЕРДИЕВ
* * *
Я вошел в тот давний двор сдуру,
Где под вечер от машин тесно.
Без шпаны и без блатных урок
В том дворе прошло мое детство.
Фантазерское мое детство
С той, зачитанной до дыр книжкой.
С этих книжек началось действо:
Мы гоняли со двора пришлых.
В нашем дворике жило племя
Доморощенных Чингачгуков,
Что пыталось поразить Время
Из своих игрушечных луков.
В общем, жили мы тогда славно –
Без оглядки и без испуга.
Чли мальчишеский закон главный:
Не предай, не подведи друга.
Нынче мы повзрослели, и где-то
Стал другим уже Город Ветров.
Разбросало по белому свету
Обитателей наших дворов.
Соучастников игр и сражений,
Героинь наших первых романов…
Все на свете стремится к сближенью,
Ну а мы разделились на страны.
Во дворах наших новые дети
В игры новые шумно играют –
Да, чудны, как все дети на свете…
Вот только книжек они не читают.
Будь же проклято силами Высшими
Время по ветру нас разбросавшее!..
Породившее и взрастившее
Поколение, книг не читающее.
Осень, город и женщина
Эта женщина с грустной улыбкой,
С букетом листвы пожелтевшей,
На улицах зябких и зыбких.
И город – как сон постаревший.
Мой город – в дыму сигаретном,
Здесь ветер письма разносит…
А женщина с грустным букетом
Зовется, кажется, Осень.
Спешит на свиданье с Ветром…
(Мой бог – почему я не ветер?..)
Погоди, не спеши с ответом –
На вопросы нам город ответит.
Почему твои женщины грустные?..
Почему в головах у них ветер?
Интриги плетут искусные,
Но безумно нежны на рассвете…
Отчего же твои вокзалы
Наполнены болью и нежностью?..
А улицы и кварталы
Нам дарят одну безнадежность.
Отчего коротка твоя осень?
А ветер всегда в запое…
Пусть ранняя мамина проседь
Буйный мой нрав успокоит.
Пусть бессилье надежды рушит
И любовь наша с грустью обвенчана,
Ну, а мне согревают душу –
Этот Город, Осень и Женщина....
* * *
Этот вечер пропитан, как губка, твоими духами
Этот вечер окутан твоей ненавязчивой ленью.
В чайной кружке клубится бодрящий дымок вдохновенья,
Опускаясь на лист новорожденными стихами.
Этот вечер раскрашен твоими цветными мечтами.
О далеких морях и неведомых сказочных странах,
Где все так необычно, но, в общем, ни капли не странно,
Что все люди давно изъясняются там лишь стихами.
Я построю корабль, подниму паруса цвета неба,
Я наш курс проведу по маршрутам твоих сновидений,
И по рифмам моих недописанных стихотворений –
Там, где ты не была, да и я, к сожалению не был.
Ну, а если ты скажешь, что нету нисколечко толка
От пустых обещаний и грустных моих песнопений,
Что любовь – это дом и совместное местоимение,
Я отвечу: корабль уже ждет нас средь книжек на полке…
* * *
Как быстро выросли дома!..
Прощай, Баку одноэтажный –
Мой деревянный, мой бумажный….
И древних улиц кутерьма.
Лишь иногда я узнаю
Тебя сквозь толщу стен бетонных,
Но во дворах твоих бездонных
Живет прощальный неуют.
Безумный двадцать первый век
Ворвался в город мой притихший…
И «тише мыши – кот на крыше»:
Вот равнодушный человек
Своей безжалостной рукой
Стирает лица и названия,
И древних улиц очертанья –
Все, чем так дорог город мой.
Мы жили в маленьком раю
Провинциального Парижа
И солнца луч, бесстыже-рыжий,
Наш мирный согревал уют.
Но быстро выросли дома –
Прощай, Баку одноэтажный.
Мой деревянный, мой бумажный…
И древних улиц кутерьма.
|
|
