НАИБА МАМЕДХАНОВА
«ДУХОВНОЙ ЖАЖДОЮ ТОМИМ…»

Прочтя Вашу книгу от начала до конца, я сделала немало пометок. И остановила свое внимание на двух противоположностях, которые Вы совместили в себе – это бунт и смирение.
Бунт Ваш чувствуется повсюду, хотя вы говорите, что перестали бунтовать, но только против смерти, а так везде – «мир разрушается», «мир рушится», Вы бьете в колокола: человек без духовности погибнет, «он не в состоянии уже полюбить себе подобного»! Вы почти кричите об этом. И к Вашему бунту присоединяешься, ибо это так. Но несправедливости, иногда вопиющие, допущенные по отношению к Вам самой – Вы простили и отпустили.
Достоевский говорил, что бунт и смирение – оба требуют подвига. И с этим нельзя не согласиться. Но последнее – смирение – вам очень много дало. Вы простили и отпустили прошлое и стали свободной, свободной от прошлого настолько, что Вы даже уже не против него. Когда человек все еще против прошлого, он не свободен по-настоящему, у него все еще есть внутри этот негатив, злоба, недовольство, которые его держат. У Вас нет этой зависимости, у Вас нет одержимости. А это многого стоит, потому как не все, даже великие, были свободны от этого, и в том числе Ваш любимый Ницше, завещавший жить свободно, сам был одержим Иисусом Христом, потому что был против него. И даже когда сошел с ума, не забыл Христа и подписывал письма словами «Антихрист Фридрих Ницше». И эта зависимость разрушила его безмерную творческую энергию.
Поэтому меня восхитили Ваш свободный вдох и выдох.

Женщина

Несмотря на многоплановость книги, – здесь и эссе, и рассказы, и биографический очерк,и воспоминания, у нее есть главное действующее лицо: женщина, а точнее, женщины. Их Вы, Гюльрух- ханум, воспеваете, стараетесь поднять, возвысить.
Да, наши условности сковали женщину, и она не смогла реализовать себя, свой потенциал. Но это не значит, что она должна замкнуться на своем скудном опыте и не видеть света в конце туннеля. И Вы желаете пробудить ее через духовное возрождение. И это удивительно. Удивительно потому, что женщины в большинстве, как это ни печально, не испытывают симпатии друг к другу, совершенно не сочувствуют друг другу. Они настолько уже опутаны предрассудками, что всегда принимают сторону мужчины. Но Вы всегда идете своей дорогой, и действуете и чувствуете не как все, ибо Вы – духовный человек, свободный от многих ложных условностей. И собираете вокруг себя себе подобных женщин, чтобы вместе, может быть, маленькими шагами сделать немаленькое дело – хотя бы приоткрыть внутреннюю клетку женщины, вдохнуть в нее уверенность, показать ей, как она прекрасна, и заставить ее светиться всеми гранями, чтоб она могла озарить все вокруг, ибо с возрождения женщины все и начинается.
Мужчина, которого Вы в книге несколько обделили вниманием, конечно, виновен в том, что женщина не раскрыта. Он побоялся раскрыть ее потенциал, он закрыл ее, ибо так ею легче управлять. Но и ему теперь тоже тяжело, ибо закрыв женщину, ее потенциальную энергию и энергию ее безусловной любви, он тоже задыхается в этом искусственно-синтетическом мире, мире агрессии, который сам и создал. И теперь только, возродив ее, через новую, возрожденную, духовную женщину есть надежда, что можно будет достучаться до мужчины, поднять его из этой топи деградированной материальности, которая так его засосала, и вернуть к истинности, вернуть к любви, во имя которой и оправдано наше земное пребывание.
О любви

В вопросе любви я – Ваш вечный оппонент. Ни со словами Ницше о любви как о «паразитизме» не согласна, и вряд ли он может быть авторитетом, так как главными женщинами его жизни были мать и сестра; ни со словами М.Дитрих, сказанными о Хемингуэе: разве можно делить постель с Гением? – не согласна, поскольку каждый человек есть и может быть гением. Просто она не смогла почувствовать свою равнозначность Хемингуэю. И вообще, человеку свойственно свой опыт любви, свои неудачи, разочарования переносить на весь мир. Но в этом и заключается гениальность поэтов и мыслителей Востока, которые, несмотря на слезы и безответную любовь, воспевали это великое чувство, как Низами в поэме «Хосров и Ширин», этом гимне любви:

О, смертный, разум свой к раздумью призови,
И ты постигнешь – мир воздвигнут на любви…

Или как арабский философ и просветленный человек Джебран Халил, провозгласивший: «Когда ты любишь, не говори, что Бог находится в твоем сердце, это ты находишься в сердце Бога». Их мудрость подвела их к главному итогу: Любовь – это не действие, это состояние.
Да, когда любовь – только действие или отношение, она может превратиться в оковы, потому что есть ожидания, требования, которые, если не исполняются, приводят к разочарованию, превращаются в ненависть. Отношения всегда приводят к попытке главенствовать с обеих сторон. И это не любовь, а борьба за власть. И здесь я с Вами согласна. Но любовь как состояние – совершенно другое. Я это называю любовью. Оно означает, что вы просто полны любви, такая любовь не ждет, чтобы вы были кем-то, действовали конкретным образом, нет никакой тюрьмы. Она ничего не ждет, она просто делится. Вы ее просто излучаете, и такая любовь наполняет человека, а не подавляет. Именно так и проявляется в идеале любовь между мужчиной и женщиной, когда они не требуют ничего, а дарят свою любовь друг другу, признают свободное пространство каждого в этом единении. В этой любви никто никого не может подавить, ибо это истинная любовь.
Я спорю и с Вашей другой мыслью: «Любовь – это эгоизм, любить ближнего – это любить самого себя».
А как можно, не полюбив себя, полюбить ближнего? Именно полюбив себя, – т.е. находясь в любви как в состоянии, свободном от любого негатива, ты можешь полюбить ближнего истинно. Как же можно в состоянии нелюбви к себе – наполненной злостью, завистью, обидами, полюбить ближнего? Это взаимоисключения.
Да, Вы скажете, что это эталон, потому что сейчас человек очень далек от любви, от этого нормального и гармоничного для него состояния. Но мы и стремимся к эталону, и тому подтверждение – ваша книга.

Ленинград

Очень интересны и трогательны страницы, посвященные Ленинграду. Я зримо ощутила людей, встретившихся Вам на пути – необычных, духовных, душевных, ученых с большим именем, которые просто и естественно делились своими знаниями с молодым поколением, дружили с ними, приглашали в гости, принимали участие в их судьбах. Через эти страницы, так живо Вами описанные, я ощутила атмосферу жизни своего дедушки-ученого в эти годы, в эту эпоху.
Я словно прошлась вместе с Вами по этому чудесному городу в те далекие 50-е годы, в котором я никогда не жила. Прошлась по улицам, улочкам, коридорам университета, и даже по тому скользкому льду, который чуть было в одно мгновение не унес человеческую жизнь.
Я шла вместе с Вами по стертым, едва заметным следам, оставленным ушедшими в небытие людьми, они словно знакомые незнакомцы из прожитой, канувшей в вечность жизни.
«Утраченный мир» полон поэзии города, поэзии Ленинграда, идущей от слияния города и человека, где Ваше «я» тоже вписывается в город, именно в этот город. Очень четко воспроизводятся маршруты Ленинграда, его исторические места, концертные залы и они, как маршруты внутреннего, эмоционального движения души, как этапы жизни. И для вас Ленинград – будучи «утраченным миром», становится как бы вновь обретенным, и из этого обретенного мира исходит непреодолимое очарование, шлейф от аромата этой эпохи.

Творчество

Закрывая последние страницы и подводя итог всем Вашим размышлениям, я поняла, что главный стержень всей книги – это желание достучаться до каждого, а точнее до каждой, чтоб повести с собой в путь, и не по горизонтали, а по вертикали, подымаясь, именно так можно обрести себя, именно так можно дойти до истины, которую так желает Гюльрух-ханум, чтоб мы все обрели. И об этом все ее эссе, рассказы и размышления.
Но насколько проста истина, настолько сложен путь к ней. Ибо Истина – всегда твой личный опыт. Ты познаешь ее в полном одиночестве, в своем внутреннем храме, пройдя несколько уровней. Вначале усвоение, когда ты все просто впитываешь в себя, наполняешься, словно резервуар, и когда он заполняется и внутренняя энергия приходит в движение – начинается следующий этап – независимость, которая не позволяет тебе оставаться на одном месте, и ты начинаешь двигаться, стремишься разорвать цепи вокруг себя. И только после этого достигается стадия творчества. И это самое главное. Ибо независимость сама по себе не много значит! Вырваться из заключения хорошо, но ради чего? Независимость, свобода – но зачем?
Можно быть свободным – от: от родителей, национальностей, религии, организации и если мы познали только такую свободу, мы не знаем настоящей свободы. Но есть ее главный аспект – это свобода для – свобода творить, создавать, свобода быть, свобода выражать, создавать музыку, танцевать свой танец. И это то самое третье, высшее состояние, которое называется творчеством, к которому пришли вы, Гюльрух-ханум, пройдя яркий, нелегкий, большой жизненный путь.